3 октября состоялось очередное заседание Клуба рериховского общества, посвященное дню рождения Н. К. Рериха. Присутствующие заслушали доклад А. Е. Чекулаева о Н. К. Рерихе и Р. Тагоре

На закате, с палкой под мышкой, с ношей на голове,
Шагает домой крестьянин вдоль берега, по траве.
Если спустя столетья, чудом, каким ни есть,
Вернувшись из царства смерти, он явится снова здесь,
В облике том же самом, с тем же самым мешком,
Растерянный, в изумленье осматриваясь кругом,—
Какие толпы народа сбегутся к нему тотчас,
Как все окружат пришельца, с него не спуская глаз,
Как жадно каждое слово будут они ловить
О жизни его, о счастье, горестях и любви,
О доме и о соседях, о поле и о волах,
О думах его крестьянских, житейских его делах.
И повесть о нём, который не знаменит ничем,
Тогда покажется людям поэмою из поэм.
Обыкновенный человек
Рабиндранат Тагор (перевод Вероника Тушнова)
О самом Николае Константиновиче, Елене Ивановне, Юрии, Святославе мы знаем достаточно много, а вот о людях, которые их окружали, с которыми они общались — меньше. Как мне кажется, это происходит в том числе и потому, что круг их общения был широк, и узнать обо всех подробно – большая работа. Но это нужная работа, ведь узнавая больше об этих людях, мы глубже будем понимать и самих Рерихов.
Мало кто осведомлен о необычайной, можно сказать, уникальной духовной общности двух великих людей — Н.К.Рериха и Р.Тагора, двух представителей подлинной культуры. Один — великий индиец, другой — великий русский. один — несравненный поэт, другой — неповторимый художник.
Напомню даты их рождения Рерих: 09.10.1874 — 13.12.1947, Тагор: 07.05.1861 – 07.08.1941., т.е., когда родился Рерих Тагору было 13 лет, а когда умер Тагор Рериху было 67, они были современниками почти 70 лет.
Тагор писал на бенгальском языке, который знают немногие; переводов хотя и немало, но не все они совершенны, к тому же ряд важнейших его произведений, прежде всего философских, духовных, не переведен вовсе.
К цивилизации
Рабиндранат Тагор
(перевод Вероника Тушнова)
Лес верни нам. Возьми свой город, полный шума и дымной мглы.
Забери свой камень, железо, поваленные стволы.
Современная цивилизация! Пожирательница души!
Возврати нам тень и прохладу в священной лесной тиши.
Эти купанья вечерние, над рекою закатный свет,
Коров пасущихся стадо, тихие песни вед,
Пригоршни зерен, травы, из коры одежды верни,
Разговор о великих истинах, что всегда мы в душе вели,
Эти дни, что мы проводили, в размышленья погружены.
Даже царские наслаждения мне в тюрьме твоей не нужны.
Я свободы хочу. Хочу я снова чувствовать, что лечу,
Чтобы снова вернулись силы в сердце мое, хочу.
Знать хочу, что разбиты оковы, цепи хочу разъять.
Вечный трепет сердца вселенной хочу ощутить опять.

Предмет моего сегодняшнего выступления глубоко раскрыт доктором литературы Калькуттского университета Рабиндра Бхароти, кандидатом филологических наук А.П. Гнатюк-Данильчук, чья работа опубликована в альманахе «Утренняя звезда» Международного Центра Рерихов в 1997г. Она и материалы Донецкого рериховского общества легли в основу сегодняшнего сообщения.
Истоки связи семьи Рерихов с Индией уходят в глубокое прошлое.
Н.К.Рерих писал: «…от самого детства наметилась связь с Индией. Наше имение «Извара» было признано Тагором как слово санскритское. [«Ишвара» — милость богов] По соседству от нас во времена екатерининские жил какой-то индусский раджа и до последнего времени оставались следы могольского парка. Была у нас старая картина, изображавшая какую-то гору и всегда привлекавшая наше внимание. Только впоследствии из книги Брайана Ходсона я узнал, что это была знаменитая Канченденга (Канченджанга).
Следует отметить, что о Тагоре почти никто не слышал за пределами его родины Бенгалии до 1913 года, когда ему была присуждена Нобелевская премия по литературе.
«Гитанджали», «Садовник», а затем и другие книги Тагора – переводы с бенгальского на английский язык, вернее, переложения, многие из которых сделаны самим Р.Тагором, сразу же покорили весь мир, и особенно читателей в России. Первый переводчик Р.Тагора в России И.В.Шкловский (Дионео) так выразил свое впечатление от его стихов. «Мир – темный подвал, но за миром есть еще целый прекрасный мир, где теперь утро».
Стихи Р.Тагора сразу же получили признание Н.К.Рериха. Он рассказывает: «…не раз доводилось ей [Елене Ивановне] находить в книжных магазинах нечто самое новое, нужное и вдохновительное. Нашла она и «Гитанджали» Тагора в переводе Балтрушайтиса. Как радуга засияла от этих сердечных напевов, которые улеглись в русском образном стихе Балтрушайтиса необыкновенно созвучно… «Гитанджали» явилось целым откровением. Поэмы читались по вечерам и на внутренних беседах. Получилось то драгоценное взаимопонимание, которого ничем не достигнешь, кроме подлинного таланта. Таинственно качество убедительности. Несказуема основа красоты, и каждое незагрязненное человеческое сердце трепещет и ликует от искры прекрасного света… Исконная любовь к мудрости Востока нашла свое претворение и трогательное звучание в убеждающих словах поэта… Все поверили, и верят, и знают, что Тагор принадлежит не к земному миру условных фактов, но к миру великой правды и красоты. Прочно зародилась мечта: где бы встретиться? Не доведет ли судьба и здесь, в этом мире, еще увидеть того, кто так мощно позвал к красоте-победительнице».
Этой мечте Н.К.Рериха, как известно, суждено было осуществиться в июне 1920 года. Об этой встрече есть воспоминания Ратхиндраната, старшего сына Рабиндраната Тагора: «17 июня после обеда Сунити Чаттерджи привел Николая Рериха, русского художника, и двух его сыновей. Рерих показал нам альбом репродукций своих картин. Картины действительно замечательны. В западном искусстве нет ничего подобного. На отца они произвели очень большое впечатление… Вся семья собирается в Индию в сентябре. Их искренняя простота и естественные манеры очаровывают, они так свежи, так отличаются от чопорности англичан. Мы хотели бы узнать их поближе…»


Полный впечатлений о встрече с поэтом, Н.К. Рерих отправляет 24 июня 1920г. свое первое письмо Р.Тагору, послужившее началом переписки.
«Н.К.Рерих – Р.Тагору
Лондон, 24 июня 1920
Дорогой Мастер!
Пусть мои слова напомнят Вам о России, где созданные Вами прекрасные поэтические образы, которые вызваны Вами, несут красоту и утешение человеческой жизни, и где Ваша личность окружена ореолом восторженного почитания. Вы приносите в современную жизнь ту высокую духовную радость, которая дает силы искателям лучезарного будущего.
Примите, пожалуйста, самые сердечные приветствия русского художника.
Искренне Ваш Н.Рерих»
Заинтересовавшись, Тагор сам навестил Рериха в Лондоне в июле 1920 года. Его поражают картины художника из серии «Сны Востока», над которой Николай Константинович работал в то время. Поэт советует им обязательно посетить Индию и приглашает в свою страну. Н.К.Рерих так вспоминает о его приходе: «Помню, как прекрасно вошел он, и духовный облик его заставил затрепетать наши сердца». У них складываются замечательные отношения. Младший сын Рериха Святослав впоследствии писал: «Мы встречались тогда с Тагором довольно часто».
Свои впечатления Тагор выразил в своем необыкновенно емком письме. Это письмо послужило основой для многих поздних оценок творчества Рериха в Индии и статей о нем. Кроме того, мы не располагаем никакой другой подобной по полноте оценкой Тагором Рериха-художника.
Р.Тагор — Н.К.Рериху. 24 июля 1920
«Дорогой друг,
Ваши картины, виденные мною в вашей комнате, и репродукции Ваших картин, появившиеся в некоторых художественных изданиях, глубоко взволновали меня. Они заставили меня осознать то, что собственно очевидно, но что каждый должен заново открыть для себя самого: то, что истина бесконечна. Когда я попробовал высказать словами самому себе, что собственно представляют собою Ваши картины, я не смог это сделать. Это потому, что язык слов может выразить только известный аспект истины, а язык живописи находит свое полное выражение в истине там, где слова бессильны.
Каждое искусство выражается в совершенстве, если оно раскрывает для нашего восприятия те затворы, ключом от которых только оно владеет. Если произведение живописи совершенно, то мы никогда не в состоянии сказать, что оно означает, но в то же время мы видим и понимаем это. Такова же природа музыки. Если одно искусство может быть полностью выражено другим искусством, то тогда оно неудачно. Ваши полотна кристально ясны, но они не объяснимы словами: Ваше искусство ревниво охраняет свою независимость, потому что оно велико.
Искренне Ваш Рабиндранат Тагор


На Тагора глубочайшее впечатление произвели не только картины Н.К.Рериха, он заинтересовался и его литературным стихотворным творчеством. И добился публикации стихотворений Рериха на первых страницах наиболее известного и популярного индийского журнала на английском языке – «Modern Review» — уже в декабре 1920 года.
Николай Константинович долго был под впечатлением вышеупомянутого письма Тагора. 26 июля 1920 года в ответном письме Тагору Рерих пишет следующее:
«Дорогой Мастер и Друг,
Давным-давно, когда книги Вашей поэзии стали для меня любимым чтением, я мечтал когда-нибудь встретиться с Вами.
Теперь эта мечта осуществилась, я – обладатель Ваших строк, которые бесценны для меня.
Я шлю Вам сердечные приветствия и мою глубокую благодарность, которую можно выразить лишь одним из самых прекрасных русских слов «Спасибо», что означает «Да благословит Вас Бог».
Всегда Ваш Н.Рерих» /26 июля 1920, Лондон/
Строки из воспоминаний Н.К.Рериха:
«Мечталось увидеть Тагора – и вот поэт самолично в моей мастерской на Квинсгэттерас в Лондоне. В 1920 году Тагор услышал о русских и захотел встретиться. А в это самое время писалась индусская серия «Сны Востока». Помню удивление поэта при виде такого совпадения. Помню, как прекрасно вошел он, и духовный облик его заставил затрепетать наши сердца. Ведь недаром говорится, что первое впечатление самое верное. Именно самое первое впечатление и сразу дало полное и глубокое отражение сущности Тагора. Таким же незабываемым и для нас осталось это явление Тагора, со всеми проникновенными речами и суждениями об искусстве. Незабываемым осталось и его письмо, насыщенное впечатлениями нашей встречи».
2 октября 1920 года семья Рерихов отплывает в Америку.
28 октября 1920 года Тагор также выезжает в США. Их встречи продолжаются и там. Как пишет Николай Константинович:
«…Встретились мы и в Америке, где в лекциях поэт так убедительно говорил о незабываемых законах красоты и человеческих взаимопониманий. В суете левиафана-города (Нью-Йорк) слова Тагора иногда звучали так же парадоксально, как и волшебная страна Толстого, живая в сердце великого мыслителя. Тем больше был подвиг Тагора, неустанно обходившего мир с повелительным зовом о красоте. Сказал поэт: «Цивилизация ждет великого завершения выражения своей души в красоте».
Но в городской суете Нью-Йорка их встречи, видимо, были мимолетными. После 1921 года Н.К.Рерих и Р.Тагор больше не встречались, и их дальнейшее общение сводилось к переписке, наполненной обменом мыслями по поводу важнейших событий в мире, глубокой тревогой за судьбы человечества.
В 1923 – 1924 годах Рерих, попав, наконец, в Индию, попытался, правда, увидеться с Тагором, но безуспешно. Он рассказывает:
«…Многие странности. В Калькутте мы хотели найти Тагора. Думали, что в родном городе все знают поэта. Сели в мотор, указали везти прямо к поэту Тагору и бесплодно проездили три часа по городу. Прежде всего нас повезли к махарадже Тагору. Затем сотня полицейских и лавочников посылали нас в самые различные закоулки. На нашем моторе висело шесть добровольных проводников, и так мы наконец сами припомнили название улицы, где дом Тагора. Встретили родственников нашего друга Тагора. Абаниндранат Тагор — художник, глава бенгальской школы. Гоганендранат Тагор – тоже художник, секретарь бенгальского общества художников».
В 1931 году отмечалось 70-летие Тагора. В канун юбилея поэта, 20 апреля 1931 года, Н.К.Рерих пишет письмо Р.Тагору, «дорогому другу по духу»: «…Вы, возможно, слышали о моей идее Пакта Мира с особым знаменем о защите культурных сокровищ, которая… была с воодушевлением встречена представителями мира культуры во всех странах. Разумеется, ваше авторитетное мнение об этой идее, которое привлекло бы внимание к этой остро необходимой концепции (защиты) культуры, было бы очень ценно для нас…»
Тагор не замедлил с ответом, последовавшим 26 апреля 1931 года: «Я внимательно следил за Вашими замечательными достижениями в области искусства и за Вашей великой гуманитарной деятельностью на благо всех народов, а Ваша идея Пакта Мира с особым знаменем, защищающим сокровища культуры, является уникальной по своей действенности… Я очень рад, что Пакт принят Лигой Наций, и убежден, что он будет иметь далеко идущее влияние на гармонию культур разных народов».


В мае 1931 года в Нью-Йорке выходит замечательный очерк Н.К.Рериха «Виджайя, Тагор», глубоко высвечивающий облик поэта. Тагор для Рериха прежде всего один из самых великих представителей общечеловеческой культуры. /Цитата/ «…Когда думается о несломимой энергии, о благословенном энтузиазме, о чистой культуре, передо мной всегда встает столь близкий мне облик Рабиндраната Тагора. Велик должен быть потенциал этого духа, чтобы неустанно проводить в жизнь основы истинной культуры. Ведь песни Тагора – это вдохновенные зовы к культуре, его моление о великой культуре, его благословение ищущим пути восхождения. Синтезируя эту огромную деятельность, все идущую на ту же гору, проникающую в самые тесные переулки жизни, разве может кто-нибудь удержаться от чувства вдохновляющей радости? Так благословенна, так прекрасна сущность песнопения, зова и трудов Тагора…
Разве не священно радостное ощущение глядеть на вечные снега Гималаев, насыщенные чудодейственной пылью метеоров дальних миров, и сознавать, что теперь среди нас живет Рабиндранат Тагор, что, семидесятилетний, неустанно возносит он прекрасное и без устали слагает вечные камни культуры, создавая из них твердыни радости духа человеческого. Это так нужно! Это так безотлагательно нужно!..
Живет Тагор во славу культуры. Пусть стоит и Шантиникетон в назидание росту человеческого духа, как строение самого нужного, самого благородного, самого прекрасного.
Виджайя, Тагор!
Вернувшись из Монгольской экспедиции, Н.К.Рерих обращается к Тагору с чувством особого уважения: «…Только что вернулся из экспедиции по Центральной Азии… В самых различных местах… я слышал, как Ваше имя повторялось с большим почтением и уважением, и всякий раз я до глубины души радовался этому, потому что каждая оценка Вашего гения отдавалась в самой глубине моего сердца. Счастье Индии в том, что у нее есть такой Вождь Культуры, как Вы».
В своем ответе от 22 сентября 1936 года Тагор дает четкую оценку международного положения и формулирует задачи, стоящие перед теми, кто должен остановить войну: «…Проблема мира сегодня самая серьезная забота человечества, наши усилия кажутся столь незначительными и бесплодными перед натиском нового варварства… Отвратительные проявления ничем не прикрытого милитаризма предвещают зловещее будущее, и я почти потерял веру в силу цивилизации. Но все же мы не можем отказаться от наших усилий, ибо это только ускорило бы конец…»
Как актуально звучат эти взволнованные полные глубокого смысла слова! Они явились непоколебимым, неуничтожимым стержнем, мостом, связывавшим мировосприятие этих двух великих людей.
В июле 1937 года Тагор серьезно заболел. Повсюду люди с тревогой ждали сообщений о состоянии его здоровья.
В письме Н.К.Рериха к Р.Тагору от 20 сентября 1937 года читаем: «Мы были глубоко опечалены, узнав из запоздавших газет о Вашей болезни. Тем большей была наша радость, когда мы прочитали сегодня, что Вам сегодня лучше – за что мы с надеждой молились. Вам, величайшему из живущих поэтов – славному строителю культуры, посылаются пожелания и молитвы со всех концов света… Пусть Высшие силы благословляют и охраняют Вас…»
Выздоравливающий поэт был очень растроган этим письмом. Он, всегда избегавший «высоких эпитетов», называет Николая Константиновича в письме от 27 сентября 1937 года «посвященным»: /Цитата/ «Большое спасибо за Ваше доброе письмо. Ваше сочувствие и добрые пожелания глубоко тронули меня, и рад от души ответить на них… Ваша жизнь – это жизнь посвященного, и я надеюсь, что судьба еще долго будет хранить Вас, чтобы продолжалось Ваше служение человечеству и делу культуры».
Тагор осуждал мюнхенский сговор, расчленение и захват Чехословакии Гитлером, подавление республиканцев в Испании, жестокие акции Японии в Китае. По воспоминаниям биографов, «он испытывал глубокое страдание и чувство унижения от того, что нация, которую он когда-то приветствовал как восходящее светило в Азии, оказалась палачом Востока».


«Поклонники Будды» (1938):
«Бьют барабаны войны,
Свирепы лица воинов,
Глаза налиты кровью, зубы скрежещут.
Прежде, чем отдать на пир богу смерти молодую человеческую плоть,
Они направляются в храм милосердного Будды испросить его благословения.
А барабаны войны стучат, земля содрогается,
В каждой тысяче человек будут искалеченные и убитые,
Дети и женщины будут истекать кровью.
Чтобы вернее отравить умы людей ложью,
Они направляются в храм милосердного Будды испросить его благословения.
А барабаны войны стучат, земля содрогается».

Тагор напряженно трудился и творил буквально до последних дней своей жизни. В дни перед празднованием своего 80-летия (в апреле 1941 года) он пишет свое политическое завещание, статью «Кризис цивилизации». Он ясно предвидит совсем уже близкое освобождение Индии. Статья прозвучала как суровое обвинительное заключение: «Колеса судьбы очень скоро вынудят англичан покинуть Индию. Но что они оставят за собой, когда схлынет поток из двухсотлетнего правления, какое море тины и грязи останется после них!»
Тагор скончался 7 августа 1941 года.
18 августа 1941 года Н.К.Рерих записывает в «Листах дневника»: «Какой-то особой печалью, каким-то недоумением, пустотой отзываются строки. Вчера справлялись поминки по Тагору. Странно, что больше не раздается голос поэта. Рабиндранат ушел. Еще одна страница Культуры завершилась… Светла будет его память».
Прекрасна была дружба двух великих людей, столь близких, неповторимо своеобразных и разных. Они не только необычайно сблизили Россию и Индию, они, говоря словами Н.К.Рериха, открыли «Врата в будущее».
Завершить хочется словами Н.К.Рериха:
«Напрасно невежды будут уверять, что мир Тагора и Толстого (и Н.К.Рериха – добавим мы) утопичен. Трижды неправда. Какая же утопия в том, что нужно жить красиво? Какая же утопия в том, что не нужно убивать и разрушать? Какая же утопия в том, что нужно знать и напитывать все окружающее просвещением? Ведь это вовсе не утопия, но сама реальность. Если бы хотя в отдельных притушенных искрах не проникал в потемки земной жизни свет красоты, то и вообще жизнь земная была бы немыслима. Какая же глубокая признательность человечества должна быть принесена тем гигантам мысли, которые, не жалея своего сердца, поистине самоотверженно приносят напоминания о вечных основах жизни! Без этих законов о прекрасном жизнь превратится в такое озверение и безобразие, что упущено будет каждое живое дыхание».
Когда тебя во сне моем не вижу…
Рабиндранат Тагор (перевод Анна Ахматова)
Когда тебя во сне моем не вижу,
Мне чудится, что шепчет заклинанья
Земля, чтобы исчезнуть под ногами.
И за пустое небо уцепиться,
Поднявши руки, в ужасе хочу я.
В испуге просыпаюсь я и вижу,
Как шерсть прядешь ты, низко наклонившись,
Со мною рядом неподвижно сидя,
Собой являя весь покой творенья.

Всеуничтожение
Рабиндранат Тагор (перевод Анна Ахматова)
Везде царит последняя беда.
Весь мир она наполнила рыданьем,
Все затопила, как водой, страданьем.
И молния средь туч — как борозда.
На дальнем бреге смолкнуть гром не хочет,
Безумец дикий вновь и вновь хохочет,
Безудержно, не ведая стыда.
Везде царит последняя беда.
Разгулом смерти жизнь пьяна теперь,
Миг наступил — и ты себя проверь.
Дари ей все, отдай ей все подряд,
И не смотри в отчаянье назад,
И ничего уж больше не таи,
Склоняясь головою до земли.
Покоя не осталось и следа.
Везде царит последняя беда.
Дорогу должно выбрать нам сейчас:
У ложа твоего огонь погас,
В кромешном мраке затерялся дом,
Ворвалась буря внутрь, бушует в нем,
Строенье потрясает до основ.
Неужто ты не слышишь громкий зов
Твоей страны, плывущей в никуда?
Везде царит последняя беда.
Стыдись! И прекрати ненужный плач!
От ужаса лицо свое не прячь!
Не надвигай край сари на глаза.
Из-за чего в душе твоей гроза?
Еще твои ворота на запоре?
Ломай замок! Уйди! Исчезнут вскоре
И радости и скорби навсегда.
Везде царит последняя беда.
Ужель твой голос скроет ликованье?
Неужто в пляске, в грозном колыханье
Браслетам на ногах не зазвучать?
Игра, которой носишь ты печать,—
Сама судьба. Забудь, что было прежде!
В кроваво-красной приходи одежде,
Как ты пришла невестою тогда.
Везде, везде — последняя беда.
Та женщина, что мне была мила…
Рабиндранат Тагор (перевод Борис Пастернак)
Та женщина, что мне была мила,
Жила когда-то в этой деревеньке.
Тропа к озерной пристани вела,
К гнилым мосткам на шаткие ступеньки.
Названье этой дальней деревушки,
Быть может, знали жители одни.
Холодный ветер приносил с опушки
Землистый запах в пасмурные дни.
Такой порой росли его порывы,
Деревья в роще наклонялись вниз.
В грязи разжиженной дождями нивы
Захлебывался зеленевший рис.
Без близкого участия подруги,
Которая в те годы там жила,
Наверное, не знал бы я в округе
Ни озера, ни рощи, ни села.
Она меня водила к храму Шивы,
Тонувшему в густой лесной тени.
Благодаря знакомству с ней, я живо
Запомнил деревенские плетни.
Я б озера не знал, но эту заводь
Она переплывала поперек.
Она любила в этом месте плавать,
В песке следы ее проворных ног.
Поддерживая на плечах кувшины,
Плелись крестьянки с озера с водой.
С ней у дверей здоровались мужчины,
Когда шли мимо с поля слободой.
Она жила в окраинной слободке,
Как мало изменилось все вокруг!
Под свежим ветром парусные лодки,
Как встарь, скользят по озеру на юг.
Крестьяне ждут на берегу парома
И обсуждают сельские дела.
Мне переправа не была б знакома,
Когда б она здесь рядом не жила.


После доклада состоялось обсуждение темы присутствующими.







