Докладчик — Анатолий Чекулаев
ГРАЖДАНИН МИРА
«Труд художника ‒ род донорства. Идет не кройка (…) на манер портновской, а переливание крови… Глубиной на экране обладает только то, что было выстрадано художником». В. Козинцев
«КАК живем?!» ‒ вроде как «дело второстепенное»… «Быть бы живу!» ‒ чаще мысли об этом… И, всё-таки, как же жить?! Вроде бы всё понятно, мы со всем согласны, а вот идти с таким девизом по жизни непросто. Непросто быть непонятым, непросто делать своё дело с полной отдачей, когда кажется, что никому это не нужно…, а прожитых лет всё больше, а сил всё меньше… Думаю, что опыт жизни великих, выдающихся, и просто талантливых людей помогает и нам всем делать своё, пусть небольшое дело, лучше, ответственнее.
Сегодня вспомним талантливого, выдающегося человека, режиссера ‒ Григория Михайловича Козинцева. Почему его? Во-первых, он – настоящий «рыцарь культуры», а мы с Вами и сами «за Культуру», и хорошо знаем, что без Культуры нет будущего. Во-вторых, он почти что наш земляк – родился и вырос в Киеве.
И, главное: на примере творчества и жизни Григория Козинцева хочется поговорить с Вами о нашей памяти. Не в медицинском смысле, а в человеческом: поразмышлять о том, как долго и с каким чувством зрители хранят в памяти шедевры киноклассики? Как долго востребовано настоящее искусство? И почему так? Давайте подумаем, как говорил поэт, «о времени и о себе»? (Маяковский)
Биографические факты
Григорий Козинцев:
- Лауреат Государственной премии (1941, 1948);
- Лауреат Ленинской премии (1965);
- Народный артист СССР (1964);
- Кавалер орден Ленина и ордена Трудового Красного Знамени (за фильм «Выборгская сторона»).
Григория Козинцева называли совестью «Ленфильма». По словам коллег, он никогда не шел на уступки, когда дело касалось профессии. Даже самые нелестные впечатления о новых фильмах высказывал прямо. Мастер ушел из жизни в 1973 году, но еще много лет на «Ленфильме» после каждой премьеры спрашивали: «А что бы сказал на это Козинцев?»
Григорий Козинцев родился 22 марта 1905 года в Киеве. Его мама Анна Григорьевна Лурье была замужем за врачом-терапевтом Моисеем (Михаилом) Исааковичем Козинцевым, а старшая сестра Любовь впоследствии стала художницей и женой Ильи Эренбурга. Гимназические годы Козинцева совпали с революцией и гражданской войной, и драматизм происходивших в то время политических событий наряду с интенсивностью художественной жизни Киева тех лет повлияли на формирование раннего авангардистского периода его творчества. В 1919-1920 годах, занимаясь в Киевской школе живописи Александры Экстер, известной своими экспериментами в области сценографии, Козинцев принимал участие в оформлении спектаклей агитпропа и в опытах авангардистского декорирования киевских улиц. В эти годы Козинцев работал помощником художника в Киевском театре Соловцова, а в 1919 году, ещё учась в гимназии, он вместе со своими друзьями и сверстниками Сергеем Юткевичем и Алексеем Каплером организовал в Киеве экспериментальный театр «Арлекин». Театр просуществовал четыре месяца, и Козинцев поставил в нём спектакль «Царь Максимилиан» по сочинённой им самим пьесе «Балаганное представление четырёх клоунов». Это в 14 лет!
Через 2 года, 5 декабря 1921 года, на диспуте в петроградской Вольной комедии друзья провозгласили новое течение – «эксцентризм». Они (Козинцев, Трауберг и Крыжицкий) написали «Манифест эксцентрического театра», где ниспровергали классику, а Петроград называли Эксцентрополисом. Им нравились скандалы, шум, крик, топот и бег – всё, что олицетворяло стремительное движение. 17-летний Козинцев и его друзья заявляли, что основой искусства являются не темы и не характеры, а ритм, и поэтому программа эксцентризма опиралась на уличные жанры, ‒ цирк, бокс, мюзик-холл и детектив.
9 июля 1922 года начала работать основанная Козинцевым и Траубергом Фабрика эксцентрического актёра (ФЭКС, потом «Киномастерская ФЭКС») – театральная мастерская, сочетавшая обучение актёров с постановкой спектаклей.
О творчестве
Постановкой, которую впоследствии спародируют Ильф и Петров в «12 стульях», Козинцев и Трауберг дебютировали в художественной жизни Петрограда 1920-х годов. Комедия Гоголя была насыщена приёмами цирка и эстрады, а сюжет Козинцева и Трауберга стал детективным. Премьера первой постановки ФЭКСа под названием «Женитьба. Электрификация Гоголя» состоялась 25 сентября 1922 года на сцене Петроградского Пролеткульта.
С 1924 года Григорий Козинцев начал работать в кино, перейдя на фабрику «Севзапкино», позже ставшую киностудией «Ленфильм». Продолжавший театральные опыты первый немой короткометражный фильм Козинцева и Трауберга по собственному сценарию «Похождения Октябрины», снятый в 1924 году, был попыткой соединить политику с буффонадой и, по словам Юрия Тынянова, стал «необузданным собранием всех трюков, до которых дорвались изголодавшиеся по кино режиссёры». В составе съёмочной группы «Похождений Октябрины» был даже указан «Главный архитектор: Монферан». Кульминационный эпизод фильма был снят на куполе Исаакиевского собора.
О Козинцеве тех лет вспоминала Галина Уланова:
«Он был сдержан настолько, что родилась легенда о его сухости, замкнутости, чего на самом деле не было. Он был настолько внутренне интеллигентен, что и в Театральной мастерской ФЭКСа, и на съемках «Октябрины» ему не нужно было прилагать никаких усилий к тому, чтобы его ученики и сотрудники, хотя он и был моложе большинства из них, называли его только на «вы» и «Григорий Михайлович». В сочетании с огромным внутренним наполнением, большим литературным талантом и блестящим ораторским мастерством это сделало его непререкаемым авторитетом для тех, с кем он работал, дружил, просто встречался».
В августе 1927 года Козинцев начал преподавать в Ленинградском институте сценических искусств, в который влилась киномастерская ФЭКС. В начале 1928 года вместе с Траубергом он отправился в Берлин и Париж для знакомства с кинотехникой Запада.
Закрепилось творческое содружество Козинцева с композитором Дмитрием Шостаковичем, написавшим музыку к большинству картин режиссёра.
Авангардистский период 1920-х годов в творческом сотрудничестве Козинцева с Траубергом был определен советскими чиновниками как период формалистических вывертов и ошибок. Этот яркий, но очень короткий «Золотой век» ленинградского кино был искусственно прерван усиливавшимся с 1932 года идеологическим прессом.
Свидетельством резких изменений в советском кино стала «Трилогия о Максиме», вошедшая в золотой фонд отечественного кино. Этой трилогией, снятой в жанре историко-революционной эпопеи, они отдали дань официальному искусству, что не помешало им сделать эти ленты зрелищными и новаторскими. Это время советская критика называла периодом осознания и исправления ошибок. Вместе с тем в этой киноэпопее режиссёры опиралась на свой предыдущий авангардистский опыт. Исполнение главной роли Борисом Чирковым, сделало Максима любимым героем советских зрителей того времени.
Если первый фильм трилогии, «Юность Максима», это во многом фольклорная, хотя и с некоторыми элементами трагического, история про Иванушку-дурачка и Василису Премудрую, попавших в начало ХХ века, то следующие фильмы трилогии строились как драмы с чёткой идеологической задачей – вплоть до оказавшегося неизбежным появления в «Выборгской стороне» Ленина и Сталина. Это были фильмы, которые сам Козинцев называл «агитками», но в них во всей полноте проявились гражданский пафос и зрелое мастерство режиссёров. За фильм «Выборгская сторона», в день премьеры 1-го февраля 1939 года, Григорий Козинцев был награждён орденом Ленина, а в 1941 году за всю кинотрилогию о Максиме он был удостоен Государственной премии 1-й степени.
Козинцев некоторое время работал в театре. Перед самой войной Козинцев выпустил в Большом драматическом театре имени Горького «Короля Лира», а в 1944 году в Пушкинском театре – «Отелло». Декорации к этим спектаклям делал художник Натан Альтман, музыку к «Королю Лиру» написал Шостакович, а к «Отелло» – Георгий Свиридов.
В годы войны Козинцев выпускал короткометражные сюжеты «Боевых киносборников».
Педагогическая деятельность
Вернувшись из эвакуации, Козинцев с 1944 года продолжал заниматься педагогической деятельностью и вёл режиссёрскую мастерскую во ВГИКе. Студентам он казался абсолютным классиком, за которым стояли замечательные фильмы.
Эльдару Рязановуне было и 17 лет, когда он пришёл к Козинцеву. Но он навсегда запомнил его первый урок: «Я хочу научить вас думать. До остального дойдете сами». Потом Козинцев сказал, что режиссуре научить нельзя. Педагогический метод Козинцева был своеобразным – своих студентов он обрекал на самостоятельность. Но именно это давало им замечательную школу. Другие педагоги студентов опекали, вместе работали над учебными спектаклями и фильмами, иногда что-то радикально поправляли. Когда были режиссёрские и актёрские показы курса Сергея Герасимова, их смотрел весь институт, а на показы курса Козинцева не приходил никто, потому что их работы режиссёр не полировал. Но они (режиссеры) были готовы к самостоятельной работе.
Он постоянно снимал фильмы и два раза в году с трудом выкраивал несколько дней для студентов. А перед тем как уехать, давал задания – что-то написать, снять или поставить. Когда приезжал снова, мы ему читали написанное. Всё это он очень метко уничтожал одной-двумя фразами, зато сразу становилась ясна суть того, что мы натворили. Веня Дорман, будущий режиссёр фильмов «Пропавшая экспедиция», «Земля, до востребования» и «Ошибка резидента», на третьем курсе поставил свою первую киноработу «Жди меня». И Козинцев ему сказал:
«Понимаете, Веня, Симонов написал хорошее стихотворение, потом написал пьесу – уже похуже, потом фильм, ещё хуже, а потом под тем же названием выпустили одеколон. Так вот, у вас, Веня, получился одеколон».
А когда Лятиф Сафаров инсценировал отрывок из незаконченного романа Лермонтова «Вадим», Козинцев определил это как «солдатский театр в Гомеле времен Достоевского». Из воспоминаний:
«Я поставил на учебной сцене «Ванину Ванини», у меня там размахивали плащами и шпагами и играли что-то из жизни карбонариев. Козинцев посмотрел и сказал: «Из жизни графов и князьёв!»‒ и все стало совершенно ясно. Меня он вообще уничтожал особенно рьяно, потому что приняли меня во ВГИК условно, а это означало, что в случае неудачи выгонят после первого же семестра. Но выгон задержался, я сумел продержаться два года, пока в конце второго курса Козинцев не сказал: «Дорогой Элик, нам все-таки придется расстаться: вы слишком молоды». А я к тому времени уже забыл свою мечту стать моряком и больше всего на свете хотел стать кинорежиссером. И в полном отчаянии ему возразил: «Два года назад я был еще моложе, и вы могли это заметить уже тогда, когда принимали». Это меня спасло. Козинцев помолчал, почесал затылок и сказал: «М-да, пожалуй, вы правы. Черт с вами, учитесь».
Признание мастерства
Козинцева, одного из немногих, миновала антисемитская кампания 1949 года по борьбе с космополитизмом. Сам Григорий Михайлович по этому поводу говорил: «Брак на производстве». Словосочетание «советский режиссёр» никак не подходило к Козинцеву. И дело не только в его отношении к власти. Козинцев был космополитом в прямом смысле слова, то есть гражданином мира. Он никогда не вставал ни под чьи знамёна, но его книги и статьи до сих пор переиздаются на всех языках.
После войны Козинцев обратился к популярному в то время историко-биографическому жанру, поставив фильмы «Пирогов», удостоенный в 1948 году Сталинской премии второй степени, и «Белинский».
В 1953 году Ленинградский Академический театр драмы имени Пушкина поручил ему постановку «Гамлета», и это были счастливейшие дни в жизни режиссёра. Вместе с семьёй он жил на небольшой даче в Комарово под Ленинградом, просыпался в шесть часов утра и тихо, чтобы не разбудить жену и маленького сына, брался за работу. Он читал Шекспира и книги о Шекспире. Сразу же появились и контуры будущего фильма. А 31 марта 1954 года, впервые после многих лет отсутствия в репертуаре, «Гамлет» был показан зрителям. Главную роль исполнял Бруно Фрейндлих. Премьера прошла с успехом, но, по признанию Козинцева, работа над «Гамлетом» для него только начиналась.
Возвращение Козинцева в кинематограф состоялось только после смерти Сталина. За последующие два десятилетия он поставил всего три фильма, и все они были экранизациями. Каждая из них стала событием не только в российском, но и в мировом кино. «Дон Кихот» был признан в Испании лучшей экранизацией Сервантеса всех времён и самой испанской из всех многочисленных киноверсий этого романа.
Прежде чем приступить к съёмкам, Козинцев почти полгода ежедневно встречался с актёрами Николаем Черкасовым,сыгравшим Дон Кихота и Юрием Толубеевым, сыгравшим Санчо Пансу. Чтобы выстроить сцену, режиссёру приходилось исполнять остальные роли. Он даже рычал, когда нужно было изобразить льва:
«Мы не репетировали будущих кадров (они омертвели бы до съёмки), а входили в духовный мир героев, создавали питательную среду ассоциаций, пробовали средства выражения».
Сценарий фильма написал Евгений Шварц, и «Дон Кихот» вошёл в историю и как первый цветной широкоэкранный стереозвуковой фильм киностудии «Ленфильм», премьера которого состоялась 23 мая 1957 года. Фильм с огромным успехом был показан в Европе. В Испании после демонстрации «Дон Кихота» на фестивале в Сан-Себастьяне в Соборе Святой Марии была назначена месса в честь кино. Эта лента была удостоена Премии I ВКФ в Москве, Почётного диплома на Международном кинофестивале в Ванкувере в 1958 году, Премии Союза кинокритиков Испании на XII МКФ в Сан-Себастьяне в 1964 году и стала классическим образцом экранизации.
В 1958 году Григорий Михайлович присутствовал на премьерах фильма в Западном Берлине, ФРГ, Нидерландах и Бельгии. Он записал в дневнике:
«Брюссель. Кино. Неоновый вопль. Тошно уже от фотографий: шприц, воткнутый в ляжку. Слишком большое все: груди, буквы, пистолеты. Рок-н-ролл. Девка в тигровом трико. Вокруг давка парней, обнажённых до пояса. Груди, мяса, ляжки, кулаки, мышцы. Ненависть к такому кино. Как прекрасны старые камни Европы. Мудрость пражских часов».
Козинцев возглавлял делегацию СССР на Неделе советского кино в Англии, посетил Мексику, а затем, по приглашению фирмы «Юнайтед Артистс» приехал в Голливуд. Он также был членом жюри XIII Каннского фестиваля.
Последние годы жизни Козинцев отдал работе над фильмами «Гамлет», вышедшем в 1964 году и «Король Лир», вышедшем в 1971 году. Обе картины стали событием в советском и мировом кинематографе. Постановки «Гамлета» Козинцев добивался долгие годы. Чиновники недоумевали: «В мире уже сняли шестнадцать «Гамлетов», зачем ещё один?» Но министр культуры Фурцева разрешила запустить картину в производство, поставив условие сделать фильм цветным. При этом стоит отметить, что указание министра Козинцевым так и не было выполнено.
Козинцев стал автором книг и исследований. Среди учеников были режиссеры Илья Авербах, Алексей Герман, Вениамин Дорман, Василий Катанян, Леонид Квинихидзе, Игорь Масленников, Александр Орлов, Станислав Ростоцкий, Эльдар Рязанов, Борис Степанов (Беларусь), Александр Стефанович, Виталий Четвериков (Беларусь), Соломон Шустер и драматург Юрий Клепиков.
Козинцев оставил миру величайшие образцы его кинематографических воплощений. Он остался в памяти как великий мастер, воспитавший поколения других прекрасных, любимых зрителями мастеров.
«Труд художника,‒ писал Козинцев, ‒ род донорства. Идет не кройка и примерка (из материала заказчика), на манер портновской, а переливание крови… Глубиной на экране обладает только то, что было выстрадано художником».
В 1973 году у режиссера случился инфаркт, и 11 мая 1973 года Григорий Козинцев скончался. Он был похоронен на Литераторских мостках на Волковом кладбище.
Эльдар Рязанов вспоминал:
«Мы не часто встречались. Но само присутствие Козинцева в нашей жизни было чрезвычайно важным. Строгого ценителя, бесспорного авторитета, человека, перед которым мы преклонялись. Это было для нас точкой отсчета. И когда его не стало, его ученики испытали чувство сиротства. Не стало человека, который был очень строгим судьей, но которому мы бесконечно верили. Потому что он был безукоризненно честным и никогда не ходил в приспособленцах ‒ большой художник, который, конечно же, был жертвой советской системы. От хулиганства, озорства, эксцентрики и манифестов его «фэксовской» юности к моменту нашей встречи уже мало что оставалось.
Его дневники, его записки и заметки тех лет полны горечи и отчаяния. В них есть безысходная тоска, потому что этот человек попал в жернова времени. Время пыталось его изуродовать, он сопротивлялся, шел на уступки, но чаще ему удавалось устоять. И фильмов компромиссных, неискренних он не делал, оставшись даже в тех условиях порядочным и благородным человеком».